ЛЕГКАНАХ! Вы совершенно неверно определили суть Остапа! Он не был картежником! (как известно, было и есть много способов честного отъема денег) Он был комбинатор! Великий, заметьте! Причем комбинировал именно ситуации! Это означает искусство создания положений, являющихся предложениями, от которых сложно отказаться. А таким образом действовать можно хоть гопака приплясывая, ибо какая бы у тебя ни была физиономия, а - деньги утром, стулья вечером. Тут не хитрость и не скрытность нужна (они не помешают, но это не главное), а - повышенная бодрость духа, жизненная сила, которая прет фонтаном, искрится, и от избыточности своей заставляет предпринимать всякие подобные экшены. Я ить почему и считаю, что Миронов не тянет на Бендера, а вот Юрский, к примеру, - тянет? Не учитывая морду лица ежли. Миронов - в первую очередь манерен. И уже потом все остальное. А о бодрости духа, здоровой, природной, ощущаемой, и говорить не приходится. А вот Юрский - он именно создавал образ жизнерадостного дядьки, в котором есть сила, и которого от этой силы прет.
no subject
Date: 2005-01-07 05:28 pm (UTC)Вы совершенно неверно определили суть Остапа! Он не был картежником! (как известно, было и есть много способов честного отъема денег) Он был комбинатор! Великий, заметьте! Причем комбинировал именно ситуации! Это означает искусство создания положений, являющихся предложениями, от которых сложно отказаться. А таким образом действовать можно хоть гопака приплясывая, ибо какая бы у тебя ни была физиономия, а - деньги утром, стулья вечером. Тут не хитрость и не скрытность нужна (они не помешают, но это не главное), а - повышенная бодрость духа, жизненная сила, которая прет фонтаном, искрится, и от избыточности своей заставляет предпринимать всякие подобные экшены.
Я ить почему и считаю, что Миронов не тянет на Бендера, а вот Юрский, к примеру, - тянет? Не учитывая морду лица ежли.
Миронов - в первую очередь манерен. И уже потом все остальное. А о бодрости духа, здоровой, природной, ощущаемой, и говорить не приходится. А вот Юрский - он именно создавал образ жизнерадостного дядьки, в котором есть сила, и которого от этой силы прет.